Когда умирают слоны - Страница 36

– Он только что вернулся в кабинет. Неужели нам нужно брать пропуск и здесь? Я не хотела бы, чтобы в МИДе узнали о твоем приезде.

– Позвони ему и попроси его выйти на улицу, – предложил Дронго. – Скажи этому честолюбцу, что мы ждем его перед зданием министерства. Можешь рассказать ему немного обо мне, и он обязательно выскочит. Хотя бы для того, чтобы угодить вашей службе и познакомиться со мной.

Сдерживая улыбку, Тамара набрала номер в очередной раз. И целую минуту рассказывала Гозалишвили о том, кто такой Дронго и почему они приехали. В этот момент в небе прогремел гром. Дронго посмотрел вверх. «Только дождя нам не хватало», – раздраженно подумал он.

– Сейчас придет, – сообщила Тамара, убирая аппарат.

Дождь хлынул как раз в тот момент, когда Константин Гозалишвили вышел из здания родного министерства.

– Бегите сюда! – крикнул ему Дронго с другой стороны улицы.

Но Гозалишвили оглянулся по сторонам и скрылся в здании.

– Куда он пошел? – удивился Дронго. Они стояли вместе с Тамарой под небольшим навесом старого дома на боковой улочке. Через несколько секунд Гозалившили вышел снова, но уже с зонтиком. Он был в темно-синем костюме и с шелковым сине-красным галстуком. Видимо, оберегая одежду, взял у дежурного зонт, чтобы перебежать улицу.

– Пижон, – процедил сквозь зубы Дронго. – У нас таких убивали из рогатки. Боится промокнуть.

Гозалишвили подошел к ним, осторожно ступая по лужам.

– Гамарджоба, – вежливо поздоровался он сначала с Тамарой, затем с Дронго. – Вы хотели меня видеть?

– Это наш друг, – показала на Дронго Тамара. – Он хочет с вами поговорить по поводу убийства вашего бывшего тестя генерала Шалвы Гургенидзе.

– Такое несчастье, – сразу сделал притворно-скорбное лицо Гозалишвили. Он был Дронго по пояс, но держался с достоинством. Есть такая категория самоуверенных болванов. Обычно они ходят с горделивым видом, носят строгие костюмы. Как правило, эти люди чуть выше среднего роста, всегда держат грудь колесом, высоко поднимают голову, говорят громким голосом и потому кажутся окружающим более высокими, чем они есть на самом деле. Дронго обратил внимание, что дипломат держал зонтик таким образом, чтобы на него не попадал дождь. О стоявшей рядом женщине он не подумал.

– Нам очень нужна ваша помощь, – строго произнес Дронго. – Вы ведь государственный человек, дипломат. Мне говорили, что вы получили ответственное назначение в Лондон?

Дипломат стал еще выше ростом. И выше поднял зонт над головой.

– Это высокое доверие нашего уважаемого президента! – патетически воскликнул он. – И я сделаю все, чтобы оправдать такое назначение.

– Не сомневаюсь, – Дронго поднял руку, чуть наклонил зонтик, чтобы он заодно защищал от дождевых брызг и стоящую рядом Тамару, и продолжил: – Я видел, как на похороны приезжали все члены правительства и даже сам господин президент.

Гозалишвили поднял зонт еще выше, смещая его в свою сторону. Его подбородок буквально следовал за зонтом, задираясь все больше и больше вверх.

– Вы поступили очень благородно, появившись на похоронах в качестве члена семьи, – Дронго решил окончательно добить дипломата своими комплиментами.

Тамара с трудом сдерживала улыбку.

– Именно поэтому я должен задать вам несколько вопросов. Пойдемте, нам лучше где-нибудь посидеть, – предложил Дронго, – и держите зонтик так, чтобы он защищал вас и нашу спутницу.

– Конечно, – согласился дипломат, наклоняя зонт в сторону Тамары.

Когда они спускались вниз по улочке, Дронго подумал, что и этот его шелковый галстук придется выбросить. Дождь лил все сильнее. Наконец они добрались до небольшого кафе, где почти не было посетителей. Дронго попросил принести всем кофе, предварительно узнав, что здесь нет хорошего чая. Когда официант, поставив перед ними три чашечки кофе, удалился, Дронго в очередной раз улыбнулся дипломату:

– Вы давно развелись с Этери Гургенидзе?

– Мы уже давно не живем вместе, – вздохнул дипломат. – Она избалованная дочь генерала полиции, у нас, к сожалению, всегда были проблемы.

– Кем был ваш отец? – поинтересовался Дронго.

– Он работал по партийной линии, – уклончиво ответил Гозалишвили.

– Кем именно?

– Первым секретарем райкома партии, но последние четырнадцать лет он работает в профсоюзе.

– Я удивился бы, если бы он по-прежнему работал на партийных должностях, – усмехнулся Дронго.

– У вас есть какие-нибудь удостоверения? – неожиданно спросил дипломат. – Вы меня извините, но я должен знать, с кем разговариваю.

Тамара достала свое удостоверение из сумочки и протянула его Гозалишвили. Тот внимательно изучил и вернул женщине.

– Вообще-то я не сомневался, – сказал он.

– Когда вы узнали о смерти генерала? – сразу задал вопрос Дронго, не давая ему времени опомниться.

– Мне позвонили родственники и сообщили о его убийстве. Такое циничное преступление! – Гозалишвили возмущенно всплеснул руками. – У него в доме, можно сказать, на глазах семьи. Таких преступников нужно четвертовать.

– Сообщили в день убийства?

– Да, но поздно вечером. И я сразу поехал к ним домой. Там была моя дочь, вы понимаете мои мотивы?

– Вы поступили очень благородно. Вы с ней увиделись?

– Нет, выяснилось, что ее отправили к сестре матери Этери. Ее часто отправляют к родственникам. Если бы я не улетал в Англию, то забрал бы ребенка к себе. Этери – женщина со сложным характером.

– Когда вы приехали вечером, там работали следователи?